Дисфункция реальности: Увертюра - Страница 162

162

– Экскременты Леймила, – сказала Лиерия в белую пластину.

– Весьма вероятно. Но настоящей загадкой оказались сами данные. Они не имеют ничего общего с тем, что мы находили до сих пор. Похоже на то, что почти все они подобраны без всякой системы. Сначала мы подумали, что это какой-то вид искусства, потом заметили постоянное повторение неупорядоченности.

– Точно такие же модели повторялись в различных комбинациях, – перевел Транквиллити.

– И научным сотрудникам приходится разбирать весь этот вздор?– спросила она с некоторым удивлением.

– Это дает им шанс продемонстрировать своему кассиру, то есть вам, что они не зря едят свой хлеб. Не лишайте их такой возможности, это будет невежливо.

В течение этого секундного обмена мыслями на лице Ионы не дрогнул ни один мускул.

– Что оказалось вполне достаточным основанием для создания программы расшифровки, – продолжила она.

– Вполне достаточным, – признала Оски Катсура. – Девяносто процентов данных не представляли для нас никакого интереса, но эти модели появлялись снова и снова.

– Как только нам удалось идентифицировать достаточное их количество, мы провели межотраслевую конференцию и выслушали все наиболее правдоподобные гипотезы, – пояснил Хиггенс. – Удалось прояснить лишь малую толику, но она стоила всех этих усилий. Лиерия пришла к выводу, что они походят на оптические импульсы Леймила.

– Верно, – перевела пластина Лиерию. – Сходство достигает восьмидесяти пяти процентов. Пакеты данных представляли собой цветные изображения, зафиксированные зрением Леймила.

– Как только это было установлено, мы приступили к сравнению оставшихся данных, сопоставляя их с другими нервными импульсами Леймила, – продолжила Оски Катсура. – Это чем-то напоминало лотерею. Четыре месяца ушло на составление интерпретационных программ и создание специальных оконечных устройств. Но в конце концов мы туда пробрались. – Она показала рукой на стеллажи и сложное оборудование. – Вчера ночью мы распутали первую полную последовательность.

Ясное понимание вопроса, которое чувствовалось в голосе Оски Катсура, заставило Иону испытать некоторое волнение. Не отрывая глаз, она смотрела на защитный пузырь, в котором находилось электронное книгохранилище Леймила. Осторожно коснувшись прозрачной сферы, она обнаружила, что ее поверхность теплее окружающего воздуха.

– Это запись органов чувств Леймила? – спросила она. Паркер Хиггенс и Оски Катсура как-то по-детски наивно улыбнулись.

– Да, мэм, – ответил Хиггенс.

Она резко обернулась к нему.

– Сколько там информации? Какова ее длина?

Оски Катсура скромно пожала плечами.

– Мы еще не до конца понимаем все последовательности файла. Та, которую мы уже расшифровали, продолжается немногим более трех минут.

– Какова же общая продолжительность? – спросила Иона с едва заметной ноткой язвительности.

– Если и в других последовательностях скорость передачи информации останется такой же... тогда – приблизительно восемь тысяч часов.

– Она сказала восемь тысяч?

– Да, – подтвердил Транквиллити.

– Силы небесные!– На лице Ионы появилась глуповатая улыбка. – Когда вы сказали «расшифровали», что вы под этим имели в виду?

– Последовательность была приспособлена к возможностям человеческого чувственного восприятия, – объяснила Оски Катсура.

– Вы уже ее просматривали?

– Да. Качество ниже обычных коммерческих стандартов, но его вполне можно улучшить, как только мы усовершенствуем наши программы и оборудование.

– Может Транквиллити получить доступ к вашему оборудованию через коммуникационную сеть? – торопливо спросила Иона.

– Это просто сделать. Подождите минутку, я визуализирую код входа, – сказала Оски Катсура. – Пожалуйста.

– Покажите мне!

Ее сознание заполнили противоестественно чуждые ощущения, оставив ей роль пассивного и слабо протестующего стороннего наблюдателя. Трисимметричное тело Леймила ростом в один метр семьдесят пять сантиметров обладало жесткой, голубовато-серой кожей, изрезанной глубокими морщинами. У него было три ноги с двухсуставчатым коленом и стопой, которая заканчивалась копытом. Три руки с выпуклыми плечами имели большое количество сочленений, единственный локоть и кисти рук с трехсуставчатыми пальцами. Эти пальцы, толщиной с большой палец человека, были вдвое его длиннее, что придавало им значительную силу и ловкость. Но чудовищнее всего выглядели три головы-сенсора, которые выходили из плеч, как какие-то укороченные змеи. В передней части каждой головы имелся глаз, а над ним чудовищного вида треугольное ухо. Ниже глаза находился беззубый рот, который поддерживал дыхание и мог издавать звуки. Один рот был больше двух других и имел более сложное строение, так как восполнял их недостаточно острое обоняние. Собственно рот, предназначенный для приема пищи, находился в верхней части торса, в углублении, расположенном между шеями. Круглое отверстие было снабжено острыми иглообразными зубами.

Телесная оболочка, в которую попала Иона, сильно сдавила ее собственное тело, загоняя его под мышечную ткань, которая напряглась, сжимая еще протестующую плоть и кости в новую фигуру, призванную соответствовать той сущности, что находилась в кристаллической матрице. Ей показалось, что ее конечности непрестанно выкручивают во все стороны, за исключением тех, что были предусмотрены природой. Но она совсем не чувствовала боли, которая, казалось бы, неизбежно должна была присутствовать во всех этих метаморфозах. Лихорадочное возбуждение, вызванное этими внезапными изменениями, постепенно ослабевало. Оглянувшись по сторонам, она согласилась с тем, что лучше тройного зрения ничего и быть не может.

162