Дисфункция реальности: Увертюра - Страница 50

– Ну, что я говорил!– самодовольно заметил «Энон».

Отчаянный, продолжительностью в двадцать один световой год прыжок практически исчерпал энерговозможности «Вермудена». Черноястреб чувствовал, как его пристегнутый к противоперегрузочной койке капитан лежит, выгнувшись дугой, со сведенными судорогой мускулами, и сопереживал ему. Псевдопространство тоннеля охватывало корабль со всех сторон и, хотя это не было физическим давлением, но перегрузки корабль испытывал вполне реальные. Наконец, впереди стал намечаться терминус. Проникающий в тоннель свет звезд казался странно искаженным.

«Вермуден» выскочил в чистый вакуум нормального пространства. Его сознание излучало глубокое облегчение.

– Отличная работа, – похвалил его капитан. «Вермуден» почувствовал, как у того расслабляются мышцы рук и груди, – глубокий вдох.

В то же мгновение его корпус залили яркие лучи лазеров, омывая оптические рецепторы черноястреба ослепительным розоватым сиянием. Чечевицеобразная масса диаметром в сто пятнадцать метров висела в восьмидесяти метрах над ним, заслоняя демонический багровый свет Бетельгейзе.

– Что за дьявольщина... Как? – воскликнул капитан.

– Это пока лишь лазеры наведения, – передал «Энон». – Если я почувствую хоть малейшие изменения в состоянии твоих энергоклеток, я приведу в действие гамма-лазеры и разрежу тебя пополам. А теперь выдвигай шлюз. Кое-кому у меня на борту просто не терпится познакомиться с тобой.

* * *

– А я и не знала, что космоястребы способны на такое, – пару часов спустя сказала Эйлин Каруч. Капитан «Вермудена» Генри Сиклари и два других члена экипажа черноястреба были надежно заперты в тюремной камере «Энона», а новая команда захваченного корабля во главе с Кейкусом знакомилась с системами управления черноястреба. По словам Кейкуса, он и его помощники были вполне способны доставить корабль на Ошанко через день.

– Вы имеете в виду последовательные прыжки? – спросила Сиринкс. – Да, так можно покрыть практически любое расстояние, нужен всего лишь космоястреб с обостренным чувством пространства. Вроде тебя.

– Я люблю тебя, – отозвался «Энон», ничуть не смущенный перемежающимися укорами и похвалами, которыми эденисты начали бомбардировать его после необычного маневра.

– Похоже, у тебя на все есть ответ, да?– сказала она. Но на сей раз в ее мысли не ощущалось насмешливых ноток.

Тетис. Его широкое улыбчивое лицо, усыпанное мальчишескими веснушками, непокорные соломенно-желтые волосы, долговязое, слегка неуклюжее тело. Столько часов, проведенных ими в веселых забавах на Ромулусе.

Он являлся такой же частью ее личности, как и «Энон». Их объединяло столь многое, что практически они были духовными близнецами. А теперь его вдруг не стало. Его оторвали от нее, вырвали из нее, не будет больше совместных полетов, общих радостей и огорчений.

– Я тоже скорблю по нему, – раздался у нее в голове шепот «Энона». Его мысли были полны сочувствия.

– Спасибо. И яйца «Грэя» тоже погибли. Какое ужасное, чудовищное преступление. Ненавижу адамистов.

– Нет, такая ненависть только унижает. Посмотри, как Эйлин и десантники скорбят вместе с нами. Дело не в адамистах вообще, а в отдельных личностях. Всегда только в личностях. Согласись, ведь даже у эденистов есть свои недостатки.

– Да, есть, – сказала она, поскольку это было справедливо. Но все равно какая-то часть ее сознания оставалась пустой, как исчезнувшая улыбка.

* * *

Афина поняла, что случилось нечто совершенно ужасное, стоило «Энону» появиться возле Сатурна. Она сидела в саду гостиной, кормя двухмесячную Климену из искусственной молочной железы-биотеха, когда ее вдруг пронзило ледяное предчувствие несчастья, а страх перед будущим и тем, что оно в себе таило, заставил ее крепко стиснуть свою вторую пра-правнучку в объятиях. От потери соска и от боли малышка расплакалась. Афина поспешно передала Климену своему правнуку, который тут же постарался успокоить девочку мысленными утешительными сигналами. Затем Афина с тревогой ощутила прикосновение притупленного горем сознания Сиринкс, и только тогда она, наконец, полностью осознала весь ужас происшедшего.

– Неужели от него ничего не осталось?– мягко спросила она.

– Кое-что, – сказала Сиринкс. – Но так мало, мама, так мало...

– Мне достаточно и одной-единственной мысли.

Когда «Энон» оказался в непосредственной близости от Ромулуса, он ретранслировал фрагменты хранящихся в его памяти сознаний в разум хабитата. Драгоценные неуловимые останки жизни, единственное, что осталось от Тетиса и его экипажа.

Покойные друзья, любовники и мужья Афины появились из глубин сознания Ромулуса, предлагая ей свою поддержку и ободрение, стараясь по мере сил смягчить постигший ее удар. «Мы сделаем, что сможем», – уверили они ее. Она чувствовала, как трепетные останки сознания ее сына медленно вплетаются в единое сплоченное целое коллективного сознания, и это ее немного успокоило.

Хотя смерть не являлась для Афины чем-то незнакомым, эта утрата оказалась для нее особенно тяжелой. В глубине души она всегда верила, что космоястребы и их капитаны были едва ли не бессмертными, во всяком случае, она никогда не думала, что с ними может случиться такое – глупая, почти детская вера. А превыше всего на свете она дорожила своими детьми. Ведь именно они были тем, что до сих связывало ее с «Язиусом», они были их потомками.

Через полчаса, одетая в простую черную корабельную форму, Афина в гордом одиночестве стояла в зале прибытия космопорта. Из-за прорезавших ее лицо горьких складок она сейчас впервые выглядела на все свои сто тридцать пять лет до единого. Она смотрела, как из тьмы пространства выныривают «Энон» и его траурный эскорт из двух космоястребов эскадрильи обороны Сатурна. Наконец, «Энон» с очень похожим на человеческий мысленным вздохом облегчения опустился на свободный пьедестал. Оттуда сразу выдвинулись похожие на слепые кургузые щупальца питательные трубки и зашевелились, ища отверстия в нижней поверхности корпуса космоястреба. Его многочисленные сфинктерные мышцы, почувствовав прикосновение патрубков, растянулись, пропуская их внутрь, а потом снова сжались, плотно охватывая их и тем самым обеспечивая надежное соединение. После этого «Энон» принялся засасывать синтезируемую в недрах Ромулуса питательную жидкость, заполняя свои внутренние емкости, утоляя жажду, лишавшую его клетки жизненной силы. Они пробыли на Ошанко ровно столько, сколько потребовалось, чтобы передать Генри Сиклари и его экипаж командованию флота и дождаться, пока эденисты-специалисты по управлению черноястребами примут командование «Вермуденом». После этого Сиринкс настояла, чтобы они направились прямо к Сатурну.